чтобы и самому узнать, как у той дела. У неё была одиночная палата, кровать огорожена ширмой, так что он её не мог увидеть. Тихо шумел телевизор, транслируя какую-то дораму, раздавался звук клавиш компьютера, — очевидно, Тринадцатая использовала ноутбук. Шота тихо кашлянул.
— Эй, это Айзава.
— Эй, Айзава-кун, — раздался голос Тринадцатой. — Как дела?
— Отлично, — ответил Шота. — Сама в порядке?
— Просто замечательно, — бодро отрапортовала девушка. — Ко мне заходили твои подопечные, оставили подарки.
Шота бросил взгляд на прикроватный столик, где одиноко сидела тарелка с остатками торта и разорванная подарочная бумага.
— Эти ребята… — голос Тринадцатой надломился. — Какие они замечательные у тебя!.. И спасибо за открытку, Айзава-кун.
— Какую открытку? — не понял Шота. В просвет просунулась рука Тринадцатой с телефоном, на котором на весь экран красовалось сделанное чуть ранее фото класса с Айзавой и надписью: «Группа поддержки Тринадцатой. Поскорее выздоравливайте!». Он понятия не имел, что ученики отправили подобное фото, но не стал показывать своего удивления. — А, этой. Разумеется, само собой. Они… Блин, и правда отличные ребята…
Повисла тишина.
— Меня, наконец, отпускают домой, — сказал Шота. — Только осталось дождаться официальных бумаг.
— Везёт, — протянула коллега, вздыхая. — Мне ещё неделю здесь валяться по предварительным данным, а потом — интенсивная тренировка для восстановления работы мышц. К работе смогу вернуться только недели через две, а то и через три… Ну да ладно. Расскажи хоть, что интересного было на вашей «вечеринке»?
Шота вкратце пересказал события, посмеявшись с Тринадцатой над моментом с вербовкой Сато.
— Только не говори им, что я их похвалил между нами, — сказал он, выходя из комнаты. — Я буду это отрицать.
Тринадцатая засмеялась и пообещала, что сохранит признание строгого учителя в тайне.
Попрощавшись, Айзава направился в свою палату. Через некоторое время пришла медсестра с долгожданными бумагами о выписке и кучей инструкций, как жить после выписки.
На выходе из госпиталя его ждал в личном авто Хизаши, он подбросил Шоту до квартиры, где тот наконец-то упал на кровать и уснул крепким беспробудным сном.___
* Мой друг
* Грязная американская еда (фр)
Часть 9. Вечеринка со связями
Мико неграциозно развалилась перед телевизором. Надев худи задом наперёд и наполнив капюшон попкорном, она лениво доставала его языком и медленно поедала, глядя полуприкрытыми глазами какой-то голливудский боевик про богов, сражающихся со вселенским злом.
— Мико, — позвал её Ичиро.
— М?
— Есть планы на завтра?
— Ммм, — промычала сестра, что означало «нет».
— Хочешь сходить со мной на вечеринку? Моя ассистентка не сможет… — он окинул сестру взглядом, лежащую на диване словно повидавшая жизнь тряпочка и едва сдержал смешок. — И я подумал, ты же будущая профессиональная героиня, почему бы уже сейчас не начать вращаться в нужных кругах?
— Лады, — сказала девушка, даже не взглянув на него. — Ну и что там делать вообще?
— Ходить красивой и улыбаться в камеры.
— Может, лучше Рина пригласишь тогда? — монотонно спросила она, ковыряясь в ухе. — Мяу так лень…
— Лень что?
— Улыбаться…
— Мико, блин, — Ичиро навис над ней, сверля взглядом. — Ты собираешься строить свою карьеру или нет?
— Ну… после третьего курса, наверное, начну… Отойди, ты мне телек загораживаешь.
— Мико!
— Ладно, сто тысяч йен и мяу твоя, — мурлыкнула сестра, помахивая кистью руки, словно прогоняя назойливую муху.
— Ты не охренела ли?! — возмутился Ичиро. — Я за такие деньги профессиональную эскортницу могу нанять по контракту!
— Ну и нанимай, — ответила Мико, почёсывая зад. — Всё лучше, чем мяу морда в заголовках СМИ… «Правнучка злодея стала героиней! Вау! Вы ей доверяете?» Как тебе заголовок, а?
Ичиро вздохнул, понимая, что сестра просто ищет отмазку. Он вспомнил, как в своё время ему пришлось держать удар перед публикой, когда раскрылось его родство со злодеем. Но всё закончилось хорошо. Он же не сам выбрал родиться в такой семье и за годы много раз доказывал, что несмотря на родство со злодеем, он хороший человек. А на первый взгляд чёрный пиар, наоборот помог процветанию его компании: многие герои начали обращаться к Ичиро для разработки поддерживающего снаряжения.
— Всё будет хорошо, — уверенно сказал он. — Плюс это частная вечеринка, будет довольно близкий круг друзей и героев, и пара специально приглашённых фотографов, с которыми заключён контракт о неразглашении.
— Тогда другое дело. Хорошо, — согласилась Мико. — Но отойди уже, мяу фильм пытаюсь смотреть! Знаешь, как интересно! Мне кажется, они тайно влюблены друг в друга, и между ними случится секс…
— Мико, блин, они же братья! — воскликнул Ичиро, отходя в сторону.
— Ну и что? Они бы хорошо смотрелись вместе. И брюнетик явно гей.
Ичиро словил смачный фейспалм и поспешно удалился, буркнув «фудзёси*».
Утро следующего дня началось по ощущениям Мико рано и с насилия. Её разбудило струёй холодной воды из водяного автомата прямо в лицо.
— Доброе утро, сестрёнка! — гогоча, как ненормальный, Ичиро выбежал из комнаты, преследуемый криками и проклятьями. — Поскорее собирайся, у тебя насыщенный день впереди! Визажист будет здесь меньше, чем через час.
— Иди в жопу, я передумала! Будить в такую рань и таким образом! Сам выкручивайся!
— Эй, Рин, Мико отказалась от денег в твою пользу! — прокричал Ичиро. — Короче, давай собирайся.
— Уже собираюсь! — отозвался из своей комнаты Рин.
— ЧТО?! — возмутилась Мико, вмиг возникнув в коридоре. На ней была промокшая футболка и короткие шорты, а растрёпанные густые волосы обрамляли её лицо, словно львиная грива. — Ты ему платишь МЯУ деньги?!
— С чего твои-то? — хохотнул Ичиро, глядя на разъярённую, всё ещё не до конца проснувшуюся сестру. — Рин идёт со мной, Рин и получает деньги. Это разовая оплата. И, кстати, нихрена не рано, уже почти час дня.
Даже Рин выглядел весёлым, выглядывая из своей комнаты и наблюдая, как сестра стоит, не зная, что возразить.
— Ну иди, малой, собирайся, — Ичиро развернулся к нему вполоборота. — Да и опыт подобных вечеров у тебя уже есть, накину за это сверху. А платье, которое я купил Мико, можешь вернуть в магазин и оставить деньги себе.
— Да я и сам надену. Назло сестре, — хохотнул
